В 1917-1922 гг. по заказу французского правительства скульптор Наум Арансон исполнил более десяти бюстов Луи Пастера, которые были установлены к 100-летию ученого в саду Пастеровского института в Париже (25 мая 1923 г.), в Токио, Брюсселе, Сайгоне, Ханое и Ленинграде (НИИ микробиологии им. Пастера)

 

«Среди современных русских скульпторов я не знаю более серьезного, более даровитого мастера…
Аронсон знает все тайны мастерства. Обращается так же виртуозно и с мрамором, и с бронзой, и с гипсом, и с деревом. Он работает с одинаковым успехом в самых различных стилях, оставаясь самостоятельным, никому не подражающим художником»

редактор журнала «Аполлон» С.К. Маковский

  ​

Наум Львович Аронсон родился 25 декабря 1872 г. (6 января 1873 г.) в Краславе Двинского уезда Витебской губернии Российской империи (ныне Латвия) в хасидской семье, занимавшейся торговлей деревенскими продуктами. Получил обычное первоначальное религиозное воспитание в хедере.

В 1889-1891 гг. учился в Виленской рисовальной школе у И.П. Трутнева. По окончании школы не был принят в Императорскую академию художеств (ИАХ) и уехал в Париж. Учился в Национальной школе декоративных искусств у проф. Г. Лемэра и в академии Ф. Коларосси. На жизнь зарабатывал, работая каменотесом в скульптурных мастерских.

В 1894 г. вернулся в Россию для отбытия воинской повинности и пробыл там до начала 1896 г. Получив по жребию освобождение от воинской службы, вновь отправился в Париж. Терпел крайнюю нужду, прежде чем был замечен критикой и стал получать художественные заказы.

В 1898 г. стал членом салона Национального общества изящных искусств, выставлялся в других салонах Парижа, в берлинском Сецессионе и галереях Лондона. В 1900 г. получил 2-ю золотую медаль на парижской Всемирной выставке, в 1905 г. – золотую медаль на Международной выставке в Льеже.

В 1900-1910-е гг. создал скульптурные портреты В.А. Моцарта, Р. Вагнера, Г. Берлиоза, Ф. Шопена, Данте, К. Маркса, С. Боливара, памятник-бюст Л. Бетховену (бронза, 1906; установлен в Бонне, на родине композитора); скульптурные фонтаны в Париже, Берлине и Гедесбурге (близ Бонна); работал над Триумфальной аркой в память англо-бурской войны для Иоганнесбурга; исполнил символические и жанровые скульптуры: «Скорбь», «Заря», «Задумчивость», «Аврора», «Мыслитель», «Горе», «Мальчик-забияка», «Пролетарий», «Офелия», «Колыбель любви». Многие работы посвящены еврейской теме: фигуры «Моисей», «Пророк», «Вечный жид», «Погром», группа «Бар-Мицва», скульптура «Киддушха-Шем» – в память жертв кишиневского погрома. Участвовал в работе Объединения русско-еврейской интеллигенции в Париже.

В 1901 г. посетил Ясную Поляну, где создал бюст Л.Н. Толстого и около 60 его портретов карандашом. В 1902 г. показал около 60 произведений на Весенней выставке в залах ИАХ. Исполнил конкурсные проекты памятников М.И. Глинке для Петербурга (1903) и Александру II (1909) для Петербурга и Киева. Создал портреты И.С. Тургенева, А.А. Фета, М.Г. Савиной, бюст Григория Распутина (1915), монументальную скульптуру «Россия 1905 года» и др. Исполнил памятник-бюст В.Ф. Комиссаржевской (мрамор, 1912; в 1914 установлен в фойе Александринского театра, ныне в Музее театрального и музыкального искусства в Петербурге). Участвовал в петербургских выставках: Нового общества художников (1904; член-учредитель общества), «Салон» С.К. Маковского (1909), Товарищества передвижных художественных выставок (43-я, 1915 г.), Товарищества независимых (1916), Еврейского общества поощрения художеств (1916 г.; член-учредитель и член правления общества) и др. В феврале 1914 г. провел персональную выставку в Музее ИАХ.

В том же году стал действительным членом московского Литературно-художественного кружка.

В 1909 г. под влиянием нападок черносотенной прессы был, как иудей, выслан из Петербурга, куда приехал для работы над конкурсным проектом памятника Александру ΙΙ. Позднее Высочайшим повелением ему было разрешено проживать в России повсеместно, однако от участия в конкурсах он отказался, мотивируя это невозможностью рассчитывать на справедливый художественный суд.

В 1917-1922 гг. по заказу французского правительства исполнил более десяти бюстов Л. Пастера, которые были установлены к 100-летию ученого в саду Пастеровского института в Париже (25 мая 1923 г.), в Токио, Брюсселе, Сайгоне, Ханое и Ленинграде (НИИ микробиологии им. Пастера).

Создал скульптурный ансамбль фонтана на Международной выставке декоративных искусств в Париже (1925). В мае 1926 г. провел ретроспективную выставку в парижской галерее Decour. Был награжден орденом Почетного легиона (1924); с 1938 г. – офицер Почетного легиона.

В 1920-е гг. сочувственно относился к Советской России. Участвовал в 1-й выставке скульптуры в Петрограде (1922) и 1-й выставке Общества художников им. И.Е. Репина (1927). В 1925-1926 гг. исполнил в мраморе бюст В.И. Ленина и привез работу в СССР (местонахождение неизвестно; в 1957 г. вдова скульптора подарила Центральному музею В.И. Ленина в Москве второй вариант бюста, исполненный в начале 1930-х гг.). Трижды (в 1934, 1935 и 1938 гг.) посетил СССР; работал над скульптурами «Ударник» и «Ударница» для московского метрополитена (установлены не были). Сотрудничал в левых парижских изданиях «L’Humanité» и «Le Monde». Участвовал в Выставке русского искусства в галерее d’Alignan (1931).

В 1920-1930-е гг. был тесно связан с еврейскими организациями в Париже. Экспонировал работы на Выставке еврейских художников и скульпторов (1924). Участвовал в благотворительных акциях (Палестинский бал, 1932 г.), председательствовал на общественных собраниях (вечер памяти И.-Б. Рыбака, 1935 г.), возглавлял Союз литовских евреев (с 1931 г.), входил в Комитет по созданию в Париже постоянно действующего Еврейского авангардного театра «Пиат» (1938), читал лекцию об истоках еврейского искусства в Еврейском народном университете (1939). Исполнил памятник на могиле еврейского писателя и драматурга С.С. Юшкевича на кладбище Банье в Париже (1928).

В 1940-е гг. выехал из оккупированной Франции в Португалию, избежав участи родных, погибших в варшавском гетто. С 1941 г. жил в США.

Наум Львович Арансон скончался 30 сентября 1943 г. в Нью-Йорке.

В 1988 г. на доме в Краславе, где родился скульптор, была установлена мемориальная доска.​

русский, советский микробиолог, эпидемиолог, эпизоотолог; один из инициаторов создания Института имени Пастера

Александр Александрович родился в Санкт-Петербурге 21 мая (2 июня) 1862 г. в Санкт-Петербурге. Среднее образование получил в Берлине. Вернувшись в Россию, поступил на медицинский факультет Дерптского университета. Будучи студентом, он работал в патологоанатомической лаборатории профессора Р. Тома и по окончании университетского курса (1888) остался при этой лаборатории. Год спустя А.А. Владимиров получил степень доктора медицины.

В 1889 г. молодой ученый занялся практическим изучением бактериологии у Роберта Коха в Берлине[1]. Осенью того же года, с организацией при Дерптском университете гигиенического кабинета, перешел в него ассистентом. Одновременно с этим А.А. Владимиров руководил занятиями на бактериологической станции Дерптского ветеринарного института для студентов и прикомандированных ветеринарных врачей.

При основании Императорского Института Экспериментальной Медицины (ИИЭМ) профессор К.Я. Гельман пригласил А.А. Владимирова в качестве помощника заведующего эпизоотологическим отделом. Лето 1893 г. А.А. Владимиров провел в Италии и Германии, где изучал возможность практического применения серотерапии. Во время реорганизации ИИЭМ в 1894 г. перешел во вновь созданный профессором С.М. Лукьяновым отдел общей патологии, также помощником заведующего. После кончины К.Я. Гельмана отдел эпизоотологии возглавил ученый с мировым именем, профессор Дерптского ветеринарного института Е.М. Земмер. В 1894 г. он вышел в отставку «за выслугою лет», и отдел вновь осиротел. Во время поездки в Париж на похороны Л. Пастера принц А.П. Ольденбургский и директор ИИЭМ С.М. Лукьянов обсуждали судьбу отдела эпизоотологии с И.И. Мечниковым, который предложил на должность заведующего А.А. Владимирова. Александр Александрович принял предложение, но при условии предоставления длительной командировки в Париж с целью подробного ознакомления с современным состоянием ветеринарии. Проведя год в Альфорском ветеринарном институте (École Vétérinare de Maisons-Alfort) у профессора Э. Нокара, признанного лидера французских ветеринарных врачей, А.А. Владимиров успешно сдал экзамен на звание государственного ветеринарного врача.

В 1896 г. его назначили руководителем отдела эпизоотологии ИИЭМ. К принятому отделу Александр Александрович отнесся как к наследию К.Я. Гельмана, которому удалось создать маллеин, надежное и безошибочное средство для диагностики не только явных проявлений, но и латентных форм сапа. В то же время, в силу особого устройства ИИЭМ, не ограничивавшего работу сотрудников определенными рамками, А.А. Владимиров мог разносторонне использовать специальную подготовку, которую получил в молодые годы по бактериологии, гигиене, эпидемиологии и ветеринарии.

Эпизоотологии, как основной задаче отдела, А.А. Владимиров посвятил наибольшую часть своих работ. Эпизоотологический отдел стал единственной лабораторией, которая снабжала русских ветеринарных врачей маллеином. При этом Александр Александрович не ограничивался только массовым производством препарата, но и продолжал его усовершенствование. Большое внимание уделялось методике применения маллеина, чтобы обеспечить правильную оценку вызываемых им реакций. Одним из первых А.А. Владимиров испытал в эксперименте глазную реакцию при диагностике сапа, а в 1897 г. доказал возможность применения при этой инфекции серодиагностики. Аналогичные попытки его предшественников не могли увенчаться успехом, так как производились по технике реакции Видаля, предложенной для тифа.

Маллеинизация была достаточно трудоемкой процедурой. Сначала приходилось в течение дня трехкратно измерять температуру и выводить средний показатель по каждой лошади. Затем, после введения препарата, измерять температуру тела еще два раза. Во-вторых, вызываемая введением маллеина у сапных лошадей местная и общая термические реакции многими ветеринарами расценивалось не как аллергическая реакция, а как результат заражения. Соответственно, внедрение маллеина в ветеринарную практикупотребовало не только научных исследований, нои упорной борьбы с противниками нового препарата. Так, после запрещения военным министром В.А. Сухомлиновым применять маллеин в войсках, А.А. Владимирову удалось добиться разрешения продемонстрировать его диагностическое значение на целой кавалерийской бригаде. В ходе Первой Мировой войны Германия неоднократно инфицировала лошадей сапом и выпускала их в расположение противника. Тем не менее, вызвать эпидемию не удалось. Маллеин сыграл решающую роль в защите кавалерийского потенциала стран Антанты. Эффективность воздействия маллеина на распространение сапа у лошадей можно сравнить с вакциной Дженнера. Создание маллеина может стать классическими примером успешной инновации и ждет пера своего исследователя.

С именем А.А. Владимирова связано возникновение и развитие в стране прикладной иммунологии чумы [5, 8]. В 1897 г. создается «Особая комиссия для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае ее появления в России» (КОМОЧУМ), ее председателем был назначен А.П. Ольденбургский. Комиссии придавалось большое значение, о чем свидетельствовал ее персональный состав. Заместителем А.П. Ольденбургского по финансовым вопросам становится министр финансов России С.Ю. Витте, а по научным делам — А.А. Владимиров. Членами комиссии были министры внутренних и иностранных дел, юстиции, путей сообщения и военный, а также государственный контролер. Благодаря С.Ю. Витте бюджет КОМОЧУМ в отдельные годы достигал 2 миллионов рублей.

В отделе эпизоотологии ИИЭМ под руководством А.А. Владимирова начинаются исследования по биологии чумного микроба, восприимчивости к нему животных и человека, разработка способов и схем иммунизации. В отделе эпизоотологии открывается чумная лаборатория, и ИИЭМ становится опорной базой комиссии. При Институте формируются специальные курсы для врачей, желающих более подробно ознакомиться с данной инфекцией.

Под производственные корпуса на территории усадьбы ИИЭМ по Лопухинской ул., д. 12 (Аптекарский остров Петербурга) выделили два небольших деревянных барака. Каждый день 100 лошадей из конюшен Летнего дворца Ольденбургских (Каменный остров) лодками перевозили через р. Большую Невку. А.А. Владимиров в своих мемуарах так вспоминал то время: «Когда мы приступили к работе, еще ничего не было известно о путях заражения бубонной чумой. «У страха глаза велики», и, чтобы предупредить заражение через поврежденную кожу, четверо из нас, допущенных непосредственно к манипуляциям с живым вирусом и с инфицированными животными (кроме меня — К.И. Креслинг, С.К. Бейнарович, и служитель Патрикеев), перестали бриться и обросли бородами, не подозревая, что нам гораздо больше опасности грозило со стороны блох и наших подопытных грызунов» [4, стр. 78].

Кроме того, под руководством А.П. Ольденбургского постоянно велось изучение эпидемиологической обстановки в странах, наиболее неблагополучных по чуме и холере. Успех этих мероприятий во многом был связан с грамотными действиями его заместителя по науке профессора А.А. Владимирова, который возглавил подготовку специалистов-чумологов. Результаты своих исследований по чуме А.А. Владимиров доложил на ХI съезде естествоиспытателей и врачей (Санкт-Петербург, 2 (15) декабря – 30 декабря (12 января) 1901 г.), где сообщил о специфическом лечении и профилактике противочумной сывороткой, то есть посредством создания пассивного иммунитета.

Возросший спрос на препараты против чумы требовал расширения их производства. Однако налаживать массовый выпуск столь опасной продукции в ИИЭМ, расположенном в столице империи, было рискованно. А.П. Ольденбургский понял, что для подобной работы необходимы особые условия, и стал подыскивать подходящее изолированное помещение за городской чертой. Ему удалось получить для этих целей выведенный за штат форт «Император Александр I», расположенный в акватории Финского залива на расстоянии 2,5 км к западу от Кронштадта. Согласие военного министра и коменданта Кронштадтской крепости было дано 26 января 1897 г.

Особенно активно А.А. Владимиров участвовал в борьбе с туберкулезом. В его отделе готовили туберкулин для всей России, проводили исследования, направленные на решение практических и санитарно-гигиенических вопросов, связанных с проблемой туберкулеза. Кроме того, в эпизоотологическом отделе ИИЭМ под руководством А.А. Владимирова развернулись работы по изучению туберкулеза у домашних животных. В 1900 г. К.И. Креслинг обнаруживает в составе туберкулезных бактерий жир и воскоподобные вещества. Это открытие в значительной мере объясняло способность микроба противостоять действию бактерицидных белков и ферментов в фаголизосоме макрофагов и нейтрофильных гранулоцитов. И, в свою очередь, позволило другим исследователям осознанно изменить направление работ, особенно при создании методов борьбы с заболеванием [7]. На Британском конгрессе по туберкулезу (Лондон, 22–26 июля 1901 г.) Р. Кох высказал мысль о безопасности туберкулеза животных для человека. Его авторитетное мнение немедленно было воспринято скотоводами, и борьба с туберкулезом животных пошла на спад.

А.А. Владимиров и его сотрудники, развивая воззрения Э. Нокара, своими научными работами, лекциями, докладами доказывали необходимость широкой борьбы с туберкулезом животных в интересах охраны здоровья человека. Результаты этих исследований были доложены А.А. Владимировым на съезде по туберкулезу в Москве (1911), где он выступил с докладом «Значение туберкулеза животных для человека».

Работы в его отделе не ограничивались исследованиями по туберкулезу, велось изучение сибирской язвы, бешенства, гемоглобинурии крупного рогатого скота, трипаносомоза, пироплазмоза, дизентерии, возвратного тифа, некробациллеза северных оленей. А.А. Владимиров являлся одним из руководителей общественной организации — Всероссийской лиги борьбы с туберкулезом, охватившей своей деятельностью всю страну. Он стал инициатором ежегодных «дней белого цветка», которые проводились в России с 1911 по 1916 гг. В эти дни устраивались мероприятия антитуберкулезной направленности с целью привлечь внимание общественности к борьбе с этим бедствием. Самое активное участие он принимает в организации экспозиций, посвященных борьбе с туберкулезом, на международной гигиенической выставке в Дрездене (1911) и Всероссийской гигиенической выставке в Петербурге (1913). А.А. Владимиров был активным участником отечественных и международных научных форумов по проблемам туберкулеза. На VI международном конгрессе по туберкулезу (Вашингтон, 28 сентября – 5 октября 1908 г.) он сделал доклад «О биологии бугорчатковых палочек».

Большое впечатление своей обстоятельностью и тщательностью производят его многостраничные отчеты с международных конференций, регулярно печатавшиеся в журнале «Русский врач». Со всей очевидностью из них вытекает, что он не пропускал ни одного заседания и подробно их фиксировал [1, 2, 3].

Под руководством А.А. Владимирова была изготовлена первая холерная вакцина, а ее безвредность проверена сотрудниками эпизоотологического отдела ИИЭМ на себе. Испытание на эпидемиологическую эффективность вакцина прошла во время двух экспедиций, организованных ИИЭМ для борьбы с холерой в Персии (1904–1905 гг.).

Сыворотки против дизентерии, также впервые полученные в России научными сотрудниками эпизоотологического отдела ИИЭМ, прошли апробацию во время русско-японской войны. Они заложили основу широкого производства ряда бактериологических и сывороточных препаратов в специально созданном для этого сывороточно-вакцинном отделе Института.

С 1914 по 1926 г. А.А. Владимиров был профессором кафедр эпизоотологии Женского медицинского (с 1918 г. Ленинградского медицинского института) и Психоневрологического институтов в Петербурге (Ленинграде).

С началом Первой Мировой войны его назначили заведующим Военно-санитарного отряда Петроградского железнодорожного узла, с возложением на него санитарных и эпидемиологических задач как Северного фронта, так и прилегающих тыловых районов.

Вскоре после февральской революции 1917 г. он, по требованию Петроградского Совета рабочих депутатов, был командирован на строящуюся Мурманскую железную дорогу для ликвидации вопиющих антисанитарных условий.

Две русские революции привели к мощным социально-экономическим потрясениям и исчезновению Российской империи. Возникла новая власть, новое государство. Институт получил новое имя — Государственный институт экспериментальной медицины (ГИЭМ) и вместе со всей страной стал приспосабливаться к новым реалиям жизни. С другой стороны, и новая власть вынуждена была считаться с учеными. В стране свирепствовали голод, разруха, эпидемии. А.А. Владимиров, как и Д.К.Заболотный, сразу же предложил советской власти свой опыт и знания для борьбы с эпидемиями инфекционных болезней, считая, что никакие политические перемены в стране не должны отражаться на выполнении врачами своих обязанностей.

С началом 1918 г. А.А. Владимиров возглавил ГИЭМ, став исполняющим обязанности вице-президента (Приказ №1 от 01.01.1918, п. 3). Александр Александрович первым из руководителей медицинских научных учреждений обратился к Наркомздраву Северных Коммун для организации работы Института под руководством советской власти. Благодаря этой инициативе ему удалось отстоять самостоятельность Института, которому реально грозило слияние с учреждениями Наркомпроса.

А.А. Владимиров стал также первым руководителем среди медицинских учреждений Петрограда, который заключил трудовой договор с только что возникшим профессиональным союзом «Медсантруд». Как на фронте, так и в тылу широкое распространение получили инфекции, особенно паразитарные тифы, удельный вес которых среди инфекционных заболеваний в 1918 г. составил более половины, а в 1919–1920 гг. — свыше 80% [9].

В начале 1920 г. профессор А.А. Владимиров был назначен чрезвычайным уполномоченным Наркомздрава, Наркомпути и Норкомвоена по организации санитарно-дезинфекционного дела в железнодорожных узлах Республики.

С 1920 по 1930 гг. состоял членом Ученого Совета Наркомздрава РСФСР. Наладив санитарную службу, в 1922 г. он вновь принял должность директора ГИЭМ и руководил им по 1927 г. [6]. В этот период ему пришлось больше внимания уделять административной деятельности, чем научной. А.А. Владимиров борется за выживание института в новых социально-экономических условиях, за возможность проводить научные исследования, за обеспечение сотрудников продуктами питания, дровами, занимается проблемами, связанными с необоснованными репрессиями сотрудников. В том, что Институт выжил в 1920-е годы — бесспорная заслуга Александра Александровича. Ученому и самому не удалось избежать репрессий.

С началом Первой Мировой войны его назначили заведующим Военно-санитарного отряда Петроградского железнодорожного узла, с возложением на него санитарных и эпидемиологических задач как Северного фронта, так и прилегающих тыловых районов. Вскоре после февральской революции он, по требованию Петроградского Совета рабочих депутатов, был командирован на строящуюся Мурманскую железную дорогу для ликвидации вопиющих антисанитарных условий.

Две русские революции привели к мощным социально-экономическим потрясениям и исчезновению Российской империи. Возникла новая власть, новое государство. Институт получил новое имя — Государственный институт экспериментальной медицины (ГИЭМ) и вместе со всей страной стал приспосабливаться к новым реалиям жизни. С другой стороны, и новая власть вынуждена была считаться с учеными. В стране свирепствовали голод, разруха, эпидемии. А.А. Владимиров, как и Д.К.Заболотный, сразу же предложил советской власти свой опыт и знания для борьбы с эпидемиями инфекционных болезней, считая, что никакие политические перемены в стране не должны отражаться на выполнении врачами своих обязанностей.

С началом 1918 г. А.А. Владимиров возглавил ГИЭМ, став исполняющим обязанности вице-президента (Приказ №1 от 01.01.1918, п. 3). Александр Александрович первым из руководителей медицинских научных учреждений обратился к Наркомздраву Северных Коммун для организации работы Института под руководством советской власти. Благодаря этой инициативе ему удалось отстоять самостоятельность Института, которому реально грозило слияние с учреждениями Наркомпроса.

А.А. Владимиров стал также первым руководителем среди медицинских учреждений Петрограда, который заключил трудовой договор с только что возникшим профессиональным союзом «Медсантруд». Как на фронте, так и в тылу широкое распространение получили инфекции, особенно паразитарные тифы, удельный вес которых среди инфекционных заболеваний в 1918 г. составил более половины, а в 1919–1920 гг. — свыше 80% [9].

В начале 1920 г. профессор А.А. Владимиров был назначен чрезвычайным уполномоченным Наркомздрава, Наркомпути и Норкомвоена по организации санитарно-дезинфекционного дела в железнодорожных узлах Республики.

С 1920 по 1930 гг. состоял членом Ученого Совета Наркомздрава РСФСР. Наладив санитарную службу, в 1922 г. он вновь принял должность директора ГИЭМ и руководил им по 1927 г. [6]. В этот период ему пришлось больше внимания уделять административной деятельности, чем научной. А.А. Владимиров борется за выживание института в новых социально-экономических условиях, за возможность проводить научные исследования, за обеспечение сотрудников продуктами питания, дровами, занимается проблемами, связанными с необоснованными репрессиями сотрудников. В том, что Институт выжил в 1920-е годы — бесспорная заслуга Александра Александровича.

В 1918-1927 гг. – директор ИЭМ. 

В августе 1930 г. А.А. Владимиров был арестован вместе с О.О. Гартохом по обвинению в контрреволюционной деятельности и создании антисоветской организации «Микробиологи»; в октябре 1930 г. был отправлен в Москву и заключен в Бутырскую тюрьму. Благодаря ходатайству Совета института и лично И.П. Павлова, который написал письмо В.М. Молотову, их вскоре освободили.

В это время А.А. Владимиров начинает заниматься проблемой проказы. Особое внимание он уделяет вопросам социальной адаптации выздоравливающих больных, посещает лепрозории, совершает поездку в Якутию, где обследует состояние и положение больных. Организует лепрозную станцию, на базе которой готовит клинических и санитарных врачей для борьбы с проказой. С целью изучения способов борьбы с проказой посещает Эстонию (1925) и Норвегию (1926). В 1928 г. АН СССР командировала А.А. Владимиров в Якутию на предмет изучения распространения проказы и разработки способов борьбы с нею. На протяжении всей жизни он активно занимался исследовательской работой, много ездил по стране и даже в преклонном возрасте проводил исследования в малоземельной тундре (1937), изучал микробациллез северных оленей на Ямале (1939).

А.А. Владимиров был членом бюро Международной и Всероссийской лиги борьбы с туберкулезом, членом-учредителем и почетным членом Ленинградского микробиологического общества, почетным членом Всероссийского общества ветеринарных врачей, Мадридского сельскохозяйственного общества, Венского медицинского общества, Лондонской ветеринарной академии.

В 1940 г. ему было присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР.

А.А. Владимиров опубликовал около 50 научных работ, посвященных преимущественно изучению сапа и туберкулеза. Он один из пионеров разработки методов изготовления и изучения действия на организм туберкулина и маллеина и внедрения их в медицинскую и ветеринарную практику.

Александр Александрович Владимиров скончался 2 февраля 1942 г. в блокадном Ленинграде «при явлениях угнетения сердечной деятельности на почве дистрофии», работая над рукописью своих мемуаров «Воспоминания микробиолога»[4]. Даже в последние недели своей жизни ученый продолжал опыты по использованию бактериофагов при лечении огнестрельных ран у лошадей.

1. Владимиров А.А. 7-я международная противобугорчатковая конференция. Нью-Йорк, 1908 год // Русский врач. 1909. Т. VIII. С. 654–657; 689–691; 725–726; 761–763. Wladimirov A.A. [7th international anti-tuberculosis conference. New York, 1908] // Russkii vrach, 1909. Vol. VIII. P. 654–657; 689–691; 725–726; 761–763. Russian.

2. Владимиров А.А. 8-я международная противобугорчатковая конференция. Стокгольм, 1909 год // Русский врач. 1910. Т. IX. С. 345–347; 391–394; 426–428; 492–495; 530–534. Wladimirov A.A. [8th international anti-tuberculosis conference. Stockholm, 1909] // Russkii vrach, 1910. Vol. VIII. P. 345–347; 391–394; 426–428; 492–495; 530–534. Russian.

3. Владимиров А.А. 9-я международная противобугорчатковая конференция. Брюссель, 1911 год // Русский врач. 1911. Т. X. С. 165–167; 370–372; 441–444; 478–481. Wladimirov A.A. [9th international anti-tuberculosis conference. Bruxelles, 1911] // Russkii vrach, 1911. Vol. X. P. 165–167; 370–372; 441–444; 478–481. Russian.

4. Владимиров А.А. Воспоминания микробиолога. М.: Медицина. 1991. 112 с. Wladimirov A.A. [Vospominaniia mokrobiologa (Memoirs of a microbiologist)]. Moscow: Meditsina, 1991. 112 p. Russian.

5. Голиков Ю.П., Андрюшкевич Т.В. Особая лаборатория Императорского Института Экспериментальной медицины (1901–1918). К столетию со дня создания. СПб. 2001. 55 с. Golikov Yu.P., Andryushkevich T.V. [Special laboratory of the Imperial Institute of Experimental Medicine (1901-1918). On the centenary of the creation]. St. Petersburg. 2001. 55 p.

6. Голиков Ю.П., Мазинг Ю.А. От директора к директору (1890–2000) / В кн: Институт экспериментальной медицины на рубеже тысячелетий. Достижения в области экспериментальной биологии и медицины. СПб.: Наука, 2000. С. 7–37. Golikov Yu.P., Mazing Yu.A. [From the director to the director (1890–2000)] / In: Institute of Experimental Medicine on the Eve of New Millennium. Achivements in the Field of Experimental Biology and Medicine. St. Petersburg: Nauka, 2000. P. 7–37. Russian.

7. Исаченко Б.Л. Очерки по истории микробиологии / Избранные труды. М.–Л.: изд-во АН СССР, 1951. Т. II. С. 314–332. Isachenko B.L. [Essays on the History of Microbiology] / Selected Works. Moscow, Leningrad: Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, 1951. Vol. II. P. 314–332. Russian.

8. Назаров П.Г., Андрюшкевич Т.В. Германские корни микробиологической школы А.А. Владимирова–О.О. Гартоха // Матер. междунар. конф. «Руссконемецкие связи в биологии и медицине: опыт 300-летнего взаимодействия». СПб., 1999. С. 147–156. Nazarov P.G., Andryushkevich T.V. [German roots of A. Vladimirov–O. Hartoch microbiology school] // Proc. Int. Conf. «Russian-German Links in Biology and Medicine: 300-year Experience of Interaction». St. Petersburg, 1999. P. 147–156. Russian.

9. Потулов Б.М. К вопросу об организации борьбы с распространением инфекционных болезней в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР // Ж. микробиол., эпидемиол., иммунобиол. 1960. № 6. С. 117–121. Potulov B.M. [On the question of organizing the fight against the spread of infectious diseases in the years of foreign military intervention and civil war in the Soviet Union] // Zh. Mikrobiol. Epidemiol. Immunobiol. 1960. № 6. P. 117–121. Russian.

украинский советский бактериолог, президент Всеукраинской академии наук (1928-1929), академик Академии Наук СССР (1929); заведующий лабораторией сифилидологии при Клинике кожных и венерических болезней им. В.К. Синягина и А.К. Чекалевой Императорского Института Экспериментальной Медицины (под его руководством работали Либерман Я.Ю., Маслаковец П.П., Белоновский Г.Д. - основатели Института имени Пастера)

Даниил Кириллович Заболотный родился 16 (28) декабря 1866 г. в селе Чеботарка Подольской губернии (ныне село Заболотное Крыжопольского района Винницкой области) в семье крепостного крестьянина.

По окончании в 1884 г. Ришельевской гимназии в Одессе, поступил на естественное отделение физико-математического факультета Новороссийского университета, где работал под руководством А.О. Ковалевского и Ф.М. Каменского. После окончания университета два года работал на Одесской бактериологической станции, основанной И.И. Мечниковым, а затем поступил на медицинский факультет Императорского университета святого Владимира в Киеве, который окончил в 1894 г.

В 1893 г. Д. Заболотный вместе с И. Савченко исследовал проблему иммунизации человека против холеры. Руководствуясь опытами Klemperer’а, молодые исследователи изучали способы иммунизации человека, путем введения реагентов через желудочно-кишечный тракт. Они повторили опыты Klemperer’а над собой и еще двумя другими добровольцами.

Став по назначению военным врачом, работал два года в Киевском военном госпитале и в лаборатории общей патологии профессора В.В. Подвысоцкого. 

В 1894 г., сразу после окончания медицинского института, Заболотный начал свою работу в качестве эпидемиолога на эпидемии холеры и дифтерии в Подольской губернии. Здесь он провел испытание эффективности противодифтерийной сыворотки на самом себе после экспериментального заражения дифтерией.

С 1897 г. участвовал в командировках для изучения тропических болезней (чумы и холеры) в Индии, Аравии, Китае, Персии (ныне – Иран).

Работал год в Институте Пастера в Париже.

С 1899 г. читал курс бактериологии слушательницам Женского медицинского института и состоял в качестве специалиста-бактериолога в Императорскои Институте экспериментальной медицины (ИЭМ).

Руководил лабораторией сифилидологии при Клинике кожных и венерических болезней им. В.К. Синягина и А.К. Чекалевой Императорского ИЭМ, в которой работали Либерман Я.Ю., Маслаковец П.П., Белоновский Г.Д. - будущие основатели Института имени Пастера.

В 1910-1911 гг. участвовал в ликвидации эпидемии чумы на Дальнем Востоке. 

Создал учение о природной очаговости чумы (1922).

В 1898 г. организовал в Петербургском женском медицинском институте первую в России кафедру бактериологии (заведовал ею до 1928 г.), в 1920 г. в Одессе – первую в мире кафедру эпидемиологии.

В 1921 г. основал и был первым ректором Одесского медицинского института. 

В 1923 г. в Военно-медицинской академии основал кафедру микробиологии и эпидемиологии с курсом дезинфекции.

На базе Института имени Пастера была создана первая в истории российской медицины вакцинно-сывороточная комиссия, положившая начало экспертизе, контролю и стандартизации национальных средств специфической диагностики, лечению и профилактике инфекционных заболеваний. Ее возглавлял академик Заболотный Д.К.

В 1928 г. в Киеве Даниил Кириллович организовал Украинский институт микробиологии и вирусологии АН УССР, носящий ныне его имя.

Заболотный Д.К. – один из основателей Международного общества микробиологов. Руководил Санитарно-эпидемиологической комиссией Главного военно-санитарного управления Красной Армии, был членом Ученого медицинского совета Наркомздрава, организатором курсов военных и гражданских врачей-эпидемиологов. Депутат Петроградского и Киевского советов, член ЦИК СССР и Всеукраинского ЦИК. Автор многочисленных научных работ о чуме, холере, малярии, сифилисе, дифтерии, сыпном тифе и др. заболеваниях.    

Девизом ученого еще со студенческих лет было «служение народу наукой». Этот девиз он свято выполнял и все свои знания, энергию, огромный опыт отдал на борьбу за здоровье человека. И.И. Мечников однажды подарил Д.К. Заболотному свой портрет с надписью: «Бесстрашному ученику от восхищенного учителя». Этой надписью он отметил одну им характернейших черт Даниила Кирилловича – готовность жертвовать собой во имя науки и служения человечеству.

​Даниил Кириллович Заболотный умер 15 декабря 1929 г. в Киеве.

В честь Д.К. Заболотного названа кафедра микробиологии, вирусологии и иммунологии Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. И.П. Павлова. Микробиологический институт в Киеве и медицинский колледж в городе Винница носят имя акад. Д.К. Заболотного. Его именем названы улицы в Киеве (массив Феофания) и Одессе (поселок им. Котовского). В селе Заболотное Крыжопольскогоо района Винницкой области находится музей памяти Д.К. Заболотного.​

основоположник современной микробиологии и иммунологии, французский ученый, основавший 4 июня 1887 г. и возглавивший Институт микробиологии (открыт 14 ноября 1888 г.) – частный некоммерческий научный институт в Париже, занимающийся исследованиями в области биологии, микроорганизмов, инфекционных заболеваний и вакцин (ныне Пастеровский институт); Петроградский Бактериологический и Диагностический Институт (ныне ФБУН НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера) с 1923 г. носит имя Луи Пастера

«Прогресс науки определяется трудами ее ученых и ценностью их открытий…» Луи Пастер

​

Луи Пастер родился 27 декабря 1822 г. в г. Доль (департамент Юра, Франция).

В 1847 г. окончил Высшую школу в Париже, в 1848 г. защитил докторскую диссертацию. Преподавал естественные науки в Дижоне (1847-1848), был профессором Страсбургского (1849-1854) и Лилльского (с 1854) университетов. В 1857 г. стал деканом факультета естественных наук Высшей школы, с 1867 г. – профессор химии Парижского университета.

Свое первое открытие Л. Пастер сделал еще в студенческие годы, обнаружив оптическую асимметрию молекул. Отделив друг от друга две кристаллические формы винной кислоты, он показал, что они представляют собой оптические антиподы (право- и левовращающие формы). Эти исследования легли в основу стереохимии – нового направления структурной химии. Позже Пастер установил, что оптическая изомерия характерна для многих органических соединений, при этом природные продукты, в отличие от синтетических, представлены только одной из двух изомерных форм. Он установил также возможность разделения оптических изомеров с помощью микроорганизмов, усваивающих один из них.

С 1857 г. Пастер занялся изучением процессов брожения. В результате многочисленных экспериментов он доказал, что брожение – это биологический процесс, обусловленный деятельностью микроорганизмов. Развивая далее эти представления, Пастер утверждал, что каждый тип брожения (молочнокислого, спиртового, уксусного) вызывается специфическими микроорганизмами («зародышами»). Свою теорию Пастер изложил в статье «О брожении, именуемом молочным» (1857).

В 1861 г. он открыл микроорганизмы, вызывающие маслянокислое брожение, – анаэробные бактерии, живущие и развивающиеся в отсутствие свободного кислорода. Открытие анаэробиоза навело Пастера на мысль, что организмам, которые обитают в среде, лишенной кислорода, брожение заменяет дыхание.

В 1860-1861 гг. Пастер предложил способ сохранения пищевых продуктов с помощью тепловой обработки (впоследствии названный пастеризацией).

В 1865 г. Л. Пастер занялся изучением природы заболевания тутового шелкопряда, и в результате многолетних исследований разработал методы борьбы с этим заразным заболеванием (1870).

Он изучал другие заразные болезни животных и человека (сибирская язва, родильная горячка, бешенство, куриная холера, краснуха свиней и пр.), окончательно установив, что они вызываются специфическими возбудителями. На основе развитого им представления об искусственном иммунитете предложил метод предохранительных прививок, в частности, вакцинацию против сибирской язвы (1881). В 1880 г. Пастер совместно с Э. Ру начал исследования бешенства. Первая предохранительная прививка от этой болезни была сделана им в 1885 г.

Луи Пастер был членом Парижской академии и академий наук многих стран, в частности Петербургской. В институте Пастера наряду с другими иностранными учеными плодотворно работали и русские – И.И. Мечников, С.Н. Виноградский, Н.Ф. Гамалея, В.М. Хавкин, А.М. Безредка и др.

Выдающийся ученый говорил: «Культ наук в самом высоком смысле этого слова, возможно, еще более необходим для нравственного, чем для материального процветания нации. Наука повышает интеллектуальный и моральный уровень; наука способствует распространению и торжеству великих идей…».

В 1892 г. торжественно праздновалась семидесятилетняя годовщина рождения ученого, а 28 сентября 1895 г. Луи Пастер скончался в Вилденеф-Летан, около Парижа.

выдающийся паразитолог, один из инициаторов создания Института имени Пастера (1908), заведующий отделом паразитарных тифов, один из основателей Русского паразитологического общества (1928)

 

Групповая фотография сотрудников лаборатории отдела паразитарных тифов Института им. Пастера, возглавляемого Филипченко А.А. (в центре),

справа от него - Пик Э.М. и Данскер В.Н., Ленинград, 1920-1930-е гг.

Александр Александрович Филипченко родился 24 марта 1884 г. в деревне Злынь Болоховского уезда Орловской губернии в семье ученого-агронома А.Е. Филипченко (1842-1900) и А.С. Любавиной. Род Филип­ченко происходил от писаря Запорожского войска середины XVII в. Пилипенко.

С 1894 г. Александр учился во 2-й Санкт-Петербургской классической гим­назии, которую успешно окончил в 1903 г.

Учился в Военно-медицинской академии. Выбранная специальность вполне увлекала молодого человека – уже после первого курса академии он, отдыхая в деревне, стал «пользовать» больных, в том числе делать про­стые операции (вскрывать нарывы).

На первом же курсе Александр активно включился в революционную работу и примкнул к партии социал-революционеров. Весною 1904 г. в письме к брату Юрию (Юрий Александрович Филипченко – будущий основатель Петроградской школы генетиков), с которым у Александра были очень доверительные отношения и постоян­ная переписка, он признавался, что занимается мало и в лаборатории бывает редко. В апреле 1905 г. по делам партии Филипченко выезжал в Кишинев, Одессу, Севасто­поль и Ялту. Одним из результатов этой поездки стал первый арест и последующее исключение из академии.

С середины мая по начало августа 1905 г. 10 недель Филипченко провел в одиноч­ной Санкт-Петербургской тюрьме – «Крестах», а потом был выслан в Финляндию (Териоки), откуда вскоре нелегально вернулся в Петербург. Как вспоминала двоюродная сестра Александра Надежда Михайловна: «Шура весь ушел в партийную работу, был членом городского комитета ПСР, организовывал боевые, рабочие дружины и уже среди зимы крепко сел».

Фактически в декабре 1905 г. были аре­стованы оба брата и их двоюродная сестра (Александр, Юрий и Надежда). Но, так как серьезных обвинений не нашлось, сестру выпустили через 3 месяца на поруки, под залог 1000 руб., а скоро и Юрия. Алек­сандр вышел на свободу к лету 1906 г. и почти сразу уехал по партийному зада­нию в Европу (Швейцария), а вернувшись в Петербург в августе, принял участие в организации газеты «Труд». В сентябре 1906 г. А.А. Филипченко был вновь аресто­ван и приговорен Санкт-Петербургским военным окружным судом к шести годам каторжных работ.

Недоучившийся студент отбывал каторгу с октября 1907 г. в Горном Зерентуйе (Зерентуйская каторжная тюрьма, Нерчинский округ); открывшийся туберкулезный процесс позволил А.А. Филипченко перейти летом 1909 г. на поселение в Баргузин.

Режим поселения был вполне свободный, и, как многие политические, Филип­ченко бежал осенью 1909 г. из Сибири в Европу, где сначала (около четырех месяцев) жил в Мюнхене. Далее он решил продолжить свое медицинское образование, для чего переехал в Италию и в конце 1910 г. поступил на медицинский факультет столичного итальянского университета. В Риме А.А. Филипченко провел пять лет.

В это время он вращался в специфическом, политэмигрантском русском сообществе, чему способствовало и его членство в оргбюро Общества Русской библиотеки-читальни им. Л.Н. Толстого (1912-1917). Среди его знакомых появилась и студентка философского факультета Римского университета Анна Васи­льевна Сухомлина, которая вскоре стала его женой.

Зимой 1914-1915 г. А.А. Филипченко участвовал в спасении людей после одного из сильных итальянских землетрясений, где проявил себя не только как умелый врач, но и как смелый человек.

В 1915 г. А.А. Филипченко окончил медицинский факультет и получил место асси­стента в одном из крупных муниципальных госпиталей Рима. С 1916 г. работал в провин­ции Мачерата «земским врачом» в местечке Монтекозаро недалеко от Адриатического побережья.

Желание совершенствоваться в хирур­гии толкало Филипченко на поиск под­ходящего места: в мае 1916 г. он почти уже согласился на переезд в Салоники, где ему предлагали место в госпитале для серб­ских солдат, но дело расстроилось; в начале 1917 г. семья было выехала обратно в Рим, где Александра Александровича ждала прежняя работа в госпитале, но болезнь жены и сына не позволила и этому плану осуществиться.

Все чаще доктор Филипченко задумывался о возвращении на родину, где уже произошла Февральская революция.

Российским консульством было официально объявлено, что эмигранты могут вернуться в Россию, получив паспорта и деньги на проезд.

Добраться в Россию во время военных действий было непросто. Жена с годовалым сыном Степаном сначала выехали в Швейцарию, а оттуда в «запломбированном» (на манер ленинского) вагоне проследовали через Германию и на пароходе в Швецию, где их встретил Александр Александрович, добиравшийся туда через Лон­дон. Оттуда уже всей семьей отправились в Рос­сию. 15 июня 1917 г. они впервые за 8 лет, а сын впервые в жизни, оказались в России, в революционном Петрограде. Позже доктор Филипченко решил отправить семью в Киев, где жили родители его жены. Сам он присоединился к семье в начале сентября.

А.А. Филипченко устроился в Киеве работать в Красном Кресте – ассистентом в хирургическом госпитале; подрабатывал он также в амбулатории и на кафедре вра­чебной диагностики местного университета. Так прошел год. Через Киев волна за вол­ной прокатывались смены власти: Центральная украинская рада, большевики, немцы, гетман П.П. Скоропадский, С.В. Петлюра.

Несмотря на полувоенный быт, семья и работа привязывали Филипченко к Киеву, тем более что в 1918 г. он получил место заведующего отделом управления Украин­ского Красного Креста. Летом 1920 г. семья решила переехать в деревню, где в 100 верстах от Одессы рас­полагалось имение, когда-то принадлежавшее бабушке Анны Васильевны. А.А. Филипченко и его семья прожили в Качуловке, близь станции Кагулово, больше двух лет.

Жизнь и связь с Россией постепенно налаживались, и в 1922 г. возникла идея воз­вращения к «нормальной жизни» в одной из столиц.

В начале ноября 1922 г., распродав хозяйство, с огромными трудностями из-за распутицы и чудовищной инфляции Филипченко добрались до Киева. В декабре, на первое время без семьи, А.А. Филипченко появился в Петрограде. Начался последний, 15-летний этап его жизни, к счастью, целиком посвященный науке.

Сначала это была работа сверхштатным ассистентом в клинике профессора Г.Ф. Ланга, где Филипченко занимался гематологией. Весной 1923 г. он параллельно начал работать врачом (потом главврачом) в распределительном пункте для беспризор­ников, где проявил себя не только как знающий врач, но и как воспитатель.

В 1925 г. Александр Александрович по приглашению профессора А.В. Прибылева перешел на работу в Бактериологический институт им. Пастера, где скоро стал руководителем диагностиче­ского, а затем и созданного им в 1929 г. паразитологического отдела.

Групповая фотография сотрудников лаборатории отдела паразитарных тифов Института им. Пастера, возглавляемого Филипченко А.А. (в центре),

стоят (слева направо) - Пик Э.М., Данскер В.Н., [Колфлинг? Колдринг?] К.,

сидят Хейсин Е.М., Филипченко А.А., Смирнова Г.М.; Ленинград, 1930-е гг.

В Бактериологическом институте Филипченко прошел так называемую «чистку» 1930-1931 гг., в результате чего «был оставлен без поручений на 1931 г.». Очевидно, этому способствовал его арест в сентя­бре 1930 г. по обвинению в участии в антисоветской организации. Дело было настолько «липовое», что его закрыли через 3 недели. По совместительству с 1931 г. Филипченко работал также заведующим отделом в Институте экспериментальной медицины.

Весной 1930 г., после смерти профессора В.Д. Зеленского, В.А. Догель (близкий друг Ю.А. Филипченко) пригласил Александра Александровича в Ленинградский уни­верситет. К тому времени интерес доктора Филипченко к паразитологии уже полно­стью сформировался.

Вдова ученого впоследствии так вспоминала это время: «За годы с 1924 по 1937 Александр Александрович полностью переквалифицировался из врача в паразитолога. Эти 14 лет он работал не менее 16 часов в сутки. Часто еще больше. Вставая в 6 часов утра, работал дома, потом шел в институт. Вечером опять работал дома, где у него был свой микроскоп и целая лаборатория. За эти годы, кроме того, он изучил английский, немецкий и французский языки. Итальянский он знал раньше и благодаря этому мог читать и по-испански – конечно, только статьи по своей специальности…».

В 1931 г. Пастеровский институт был временно слит с Институ­том экспериментальной медицины, а с 1933 г. А.А. Филипченко продолжил службу в нем как в Ленинградском эпидемиологическом институте.

Помимо научной деятельности А.А. Филипченко был «квартирным врачом», давал медицин­ские консультации, хлопотал о создании ежегодной медицинской комиссии для обще­ства политкатаржан, куда сам входил, выступал с лекциями по литературе. Нередко ему приходилось ездить в командировки: в Киев, Москву, Витебск, Ярославль, на Кольский полуостров.

Среди работ А.А. Филипченко сначала преобладали исследования, связанные с конкретными одноклеточными паразитами – малярийным плазмодием, дизентерийной амебой или посвященные комплексу кишечных простейших человека, эпидемиологии гельминтов. Написанная им книга по кишечным простейшим (1933) представ­ляла собою полную сводку по этой теме и весьма способствовала популяризации мало­известных в то время сведений.

Очевидно, что на постановку и обсуждение общих проблем в области паразито­логии Александра Александровича натолкнули работа с литературой и обдумывание структуры и содержания будущего курса «Общая паразитология». Хотя специализи­рующиеся студенты появились на кафедре зоологии беспозвоночных уже в 1931 г., но этот курс был начат Филипченко только в 1932 г. и читался сначала вечерним аспирантам.

Кроме того, уже в 1930-1931 г. он начал читать «Частную паразитоло­гию» и курировать «Большой практикум» для кафедральных студентов. Параллельно А.А. Филипченко читал лекции в Военно-медицинской академии по курсу «Патоло­гия». По мере прихода новых студентов и шлифовки курса «Общая паразитология» его структура несколько менялась: в 1934-1936 гг. было 60 часов лекций и состоялось 12 часов практических занятий; в 1936-1937 гг. было прочитан 51 час лекций и состо­ялось 7 практических занятий и 2 семинара.

Огромное значение и для самого профессора Филипченко, и для его студентов имела организация в 1935 г. на базе читавшегося курса «Общая паразитология» семи­нара «Паразитизм, как экологическая категория и паразитические адаптации», в работе которого приняло участие около 20 человек. Докладчиками на семинаре были студенты-специалисты и аспиранты кафедры зоологии беспозвоночных, а участие в обсуждении докладов принимали и многие «сторонние» зоологи, так как поставленная тема волновала многих. В то время ни в России, ни за рубежом не было учебников или сводок по общей паразитологии, поэтому представлялось желательным издать наиболее интересные доклады в виде сборника, что и было осуществлено в начале 1937 г. Помимо очевидной научной ценности сборник имел и дидактическое значение – как первая попытка создания учебного пособия силами самих учащихся. В состав авторов вошли три студента: В.А. Афанасьев, А.Г. Кнорре (две статьи) и М. Баженов, а также аспиранты А.В. Ива­нов, Я.Д. Киршенблат и Е.М. Хейсин. Среди докладчиков были также В.Д. Дуби­нин, Б.Е. Быховский и Ю.И. Полянский.

Сборник открывался статьей «Экологическая концепция паразитизма и самостоя­тельность паразитологии как научной дисциплины», написанной А.А. Филипченко (1937). В этой сравнительно небольшой работе (11 страниц) Александр Александро­вич на основании обобщения идей о сущности паразитизма впервые дал обоснова­ние экологической концепции этого биологического явления. Позднее определение, сформулированное А.А. Филипченко, несколько в расши­ренном виде использовал в первом и втором издании своего учебника общей паразито­логии В.А. Догель.

Учебник общей паразитологии А.А. Филипченко написать не успел, но фактиче­ски многие из поколения первых догелевских учеников-паразитологов, далее успешно работавших в этом направлении, должны, как минимум, одновременно считаться и учениками Филипченко: оба основных курса – общей и частной паразитологии – они прослушали у Александра Александровича.

А.А. Филипченко принимал непосредственное и большое участие в создании нового в то время экологического направления в паразитологии, вылившегося впоследствии в серьезную научную школу, которую возглавил В.А. Догель.

Судя по набранному в науке темпу, от А.А. Филипченко можно было ожидать не только учебников по паразитологии, но и деятельного, творческого участия в развитии созданного в ЛГУ научного направления. Однако весенний семестр 1937 г. оказался последним в жизни ученого. 1 августа Филипченко был арестован органами НКВД по Ленинградской области по обвинению в антисоветской агита­ции и пропаганде (ст. 58-10).

Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 28 января 1938 г. ему было определено содержание в исправительно-трудовом лагере сроком на 8 лет. Его уже отправили на этап, но в марте 1938 г. по тем же основаниям против А.А. Филипченко и его тестя В.И. Сухомлина (77-летнего старика-политкаторжанина) было возбуждено новое уголовное дело по расстрельным статьям: 58-8 и 58-11 (террористический акт и организованная антисоветская деятельность). 20 сентября 1938 г. абсолютно невиновного человека Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила к расстрелу с конфискацией имущества. На следующий же день, 21 сентября, Александр Александрович Филипченко был рас­стрелян в Ленинграде. В.И. Сухомлин умер в тюрьме 7 августа 1938 г., не дождавшись приговора.

Из материалов электронного фонда Иоффе: «... Была арестована также его жена (хотя брак и не был официально оформлен). Когда она освободилась, у неё возникли сложности с пропиской, т.к. не было документа, что она в самом деле жена Филипченко А.А. По воспоминаниям моей бабушки, Данскер Валентины Николаевны, в суде жена Филипченко говорила – Как странно, когда меня арестовывали, никто никаких документов о браке не требовал…

У Филипченко А.А. был сын Филипченко Степан Александрович, погибший на фронте под Лугой в 1941 г. (был женат на Тушинской Марии Михайловне).

Брат Филипченко А.А. – генетик Юрий Александрович Филипченко – был тоже репрессирован в конце 1930-х гг.»

            

                 Филипченко А.А. с сыном Степаном